Кальянов, Иван Иванович ("Литер. веч.")

Смотри также Литературные типы произведений Гончарова

— Сослуживец и один из главных помощников" Бебикова в "Комиссии по преобразованиям и по другим делам, какие на того возлагались". "Он считался столпом в администрации и правою рукою своего председателя. Вернее, точнее и сведущее по своей части исполнителя, как этот Ив. Ив., не было даже ни у одного министра. Сам он никогда ничего не придумывал и не предлагал нового, но брал предложенный ему материал — проект ли закона, новую какую-нибудь меру и, вооруженный уставами, положениями, сводом законов, указами, инструкциями, органически воплощал идею, давая ей плоть и кровь", — был "техник-организатор" для идей и планов Бебикова. Жил "дома, за бумагами, а вечером дома же, за картами с двумя-тремя приятелями, partie fixe". На чтение "попал нечаянно" и сам не мог надивиться этому. Когда Бебиков открыл К., что пишет роман, не поверил: "Хорош должен быть роман, — сказал К., поглядывая на тетрадь. — Пожалуй, от него канцелярии на полгода работы хватит, а делопроизводителю, т. е. вашему покорному слуге, опять по ночам не спать". Писание романов К. считал "вздором". "Сдавая вступительный экзамен в университете по факультету камеральных наук, между прочим и из словесности, он запомнил имена Вальтер-Скотта, Бальзака, у нас — Загоскина и Лажечникова. Позднее, в журналах, он встретил имена Жорж Занда, Виктора Гюго, помнил, какого шума наделала "Капитанская дочка" Пушкина, затем романы Лажечникова, Лермонтова и Гоголя. Но он, став на практическую точку служебных занятий, уже ничего этого после не читал — и на роман смотрел... просто никак не смотрел. Он считал это женским или, как он выражался, бабьим делом, и, нахмурясь, смотрел, как у его сестры, старой девушки, целый угол, точно дров, навалено было русских и французских романов". Не поверил, что "этакий богач (Бебиков) — и станет писать!" Все раздумывал о том, "насколько хватит всей комиссии и ему работы", т. к. предполагал, что Бебиков "готовит сюрприз и соберет всю комиссию, да и прочтет какой-нибудь проект или идею". — "Ох уж эти мне идеи! — думал К. — И женщины тут; что это в самом деле — ужели так-таки роман и есть?" — шептал он, робко усаживаясь в третьей шеренге слушателей в доме Уранова. "К. просто не знал, как ему быть. Надежда на мистификацию рушилась — он видел это ясно: ни пересмотра проектов, ни дополнительных штатов, никаких смет, ничего такого в романе не было. А все что было — ему было чуждо и даже противно, в роде какой-то детской забавы". Во время чтения К. волновался: "Что я ему скажу? — раздумывал он про себя. — А он непременно спросит — вон, то и дело поглядывает на меня! Сказать коротко, "никуда не годится", это было бы всего удобнее и искреннее с моей стороны — да нельзя, если б и хватило духу; надо объяснить, почему не годится. Сказать "очень хорошо" — я рискнул бы и на это, а как спросят: что именно и почему хорошо? И когда роман бывает хорош, когда не хорош — чорт знает!" Но по мере того, как чтение подвигалось к концу, К. "становился покойнее; он даже повеселел и смелее поглядывал на автора и на присутствующих, почти не вслушиваясь в последние страницы романа, как будто он пришел к какому-нибудь критическому заключению". На вопрос автора ответил: "Прекрасно: какое перо!" Он не знал, какой эпитет прибавить, и смело заметил: "Вот у вас… сказано, что восточный ветер нагоняет тучи, дождь... а я живу на даче, на Выборгской стороне, так сказать, под самым восточным ветром, и всегда замечал, что он именно приносит ясную погоду. Бывало, в ненастье ждешь его, как благодати"... "Автор засмеялся". — "А когда вы живете на даче?" — спросил он, — "Вот на днях переезжаю, на той неделе, лишь только подует восточный ветер!" — ответил, смеясь же, К. — "Зато все остальное уже безупречно! — рискнул К. кинуть вслед уходившему автору, но тот, улыбаясь, как бомбу, бросил ему в ответ фразу: "Мы еще об этом поговорим!" — "Вот тебе раз! — размышлял К, спускаясь с лестницы: — а я думал, что уж и отделался! Постой, постой! — вспомнил он: — у меня еще мелькали какие-то два замечания: одно — ошибка против гражданского права, а другое... другое... что бишь такое?" — И, "очень довольный", "уехал домой".